Немного о жизни Белль

[xxMOExx]

- В общем-то, я простой парень. Родился в Нью-Джерси, вырос там же, потом переехал в Цинциннати, штат Огайо, и отучился в Университете Ксавье. Вообще родители настаивали на Принстоне, хотели, чтобы я стал врачом, но мне не хотелось постоянно ходить в белом. Смешно, да? Наверное, это самый нелепый отказ от профессии врача, которую только можно придумать.
А знаешь, почему именно туда? Мне название понравилось: Ксавье – похоже на Ксавьер, профессора из «Людей Икс». Помнишь, их предводитель, в каталке? Впрочем, неважно. Эта версия была для проверки задротов: кто понял шутку – тот ботан. На самом деле мне хотелось уехать подальше от родителей, немного погулять на свободе. Кроме того, в Цинциннати родились команды «Цинциннати Редс» и «Цинциннати Бенгалз». Знаешь, кто это? Ты вообще увлекаешься футболом или баскетболом?
Белль отрицательно покачала головой и вновь подняла ручку, рисуя на листке рожицы. Мужчина болтал уже полчаса, рассказывая о совершенно неинтересных ей подробностях биографии. Она успела изучить абсолютно белые стены комнатушки, видимый ей кусочек пола и потолок, а также стол, который занимал почти четверть помещения.
- Неважно, - махнул тот рукой и закашлял. – Короче, я пробил там несколько лет, отучился по программе Бизнеса, получил диплом. Кстати, сам университет частный, то есть предкам все равно пришлось раскошелиться. Но отец работал на хорошей должности, мать тоже вышла на работу, так что мне даже не пришлось напрягаться. Так, немного подрабатывал, на карманные расходы и все.
Кстати, знаешь, как мы с братом называли нашу матушку? Мамми – как старых афроамериканок. Это пошло еще с мультфильма «Том и Джерри», помнишь, там хозяйка кота в тапочках и фартуке ходила? Наша мамми была похожа на нее: тоже в тапочках и толстая. Если что, наша семья без предрассудков, окей? Мы тогда детьми были, да и мамми не обижалась.
Подперев щеку рукой, Белль вздохнула, глядя на незамолкающего мужчину. Он был одет в темные джинсы и белую, в тонкую полоску рубашку. Полноватый, но еще крепкий, с небольшими щечками и маленькими глазками, он постоянно поправлял остатки русых волос, будто не обращая внимания на то, что у него не хватает нескольких пальцев, отсутствуют передние зубы, а на ноги лучше не смотреть вовсе.
«Когда же ты уже замолчишь?»
- Вообще мне нравилось в университете, несмотря на то, что он был католическим. Благодаря этому у нас даже появилось развлечение. Местные католики приходили туда на службу по выходным, и мы развлекались: то рядом с часовней проходили однополые парочки, то начинали приставать к девушкам и их матерям, то голыми бегали. Они возмущались, прятались, но нам круто было.
Но потом оказалось, что наш знакомый Питер, которого подбили пообниматься с Семом, на самом деле гей. Он подумал, что Сем к нему пристает, обрадовался, ну а потом… В общем, Сем начал утверждать, что не гей, что это была шутка, Питер обиделся и полез в драку. Его исключили, нам вынесли выговоры, плюс католики добавили, что мы пристаем к ним.
Это было на моем втором курсе или на третьем, не помню. На следующий год первый курс, новички желторотые, решили подразнить католиков, и их избили парни, обучающиеся теологии. Кстати, их так и не исключили: за них вступились живущие рядом семьи, дело замяли, первокурсников попросили уехать по-доброму.
Закрыв глаза, Белль облизала губы, поставила перед собой тетрадь и включила телефон. Харон прислал сообщение, спрашивая, как она справляется, и девушка быстро набрала:
«Этот кретин не затыкается уже полчаса! Даже сорок минут!»
«Ты что, все еще работаешь? Смена закончилась час назад».
«Знаю, решила отпустить последнего, а он тут застрял. А ведь я всего лишь спросила, как у него дела, чтобы скоротать время, пока бумаги заполняю!»
«Перебей его и все. Это дух, нечего церемониться».
Белль вздохнула. Харону легко говорить, он-то тут сколько веков работает, а у нее первый день, хоть и в качестве подработки.
- Кашляешь? – тут же оживился мужчина. – Вот был бы я врачом, сразу смог бы сказать, что у тебя, а пока, извиняй, могу только про развитие фирмы рассказать, стратегию построить, план начертить или кофе сварить. Знаешь, сколько в моей фирме кофе выпивали? Просто океаны: постоянные дедлайны, перестройки стратегий, изменения, половина ночевали на месте, вторая половина – в дорогущих гостиницах рядом. Мне повезло, я сразу снял квартиру рядом и мог приглашать коллег переночевать. Так я познакомился со своей первой невестой.
- Первой? – невольно уточнила Белль, поднимая глаза от телефона.
- Ага, она меня бросила после помолвки, - скривился мужчина. – Было обидно, но я пережил.
«Вот только аварию ты не пережил», - злорадно подумала девушка.
- Из-за того, что мы расстались, мне пришлось сменить работу, - продолжил тем временем мужчина. Он внимательно рассматривал свои руки и хмурился. – Слава Богу, что отец смог выбить для меня место в его офисе, так что… Что случилось с моими руками? Разве у меня не должно быть больше пальцев? И где я вообще?
«Наконец-то!»
Улыбнувшись, Белль положила руки перед собой, сплетя пальцы.
- Вы умерли.
- Это шутка?
- Нет.
- Это не смешно!
«Что было действительно не смешно, так это слушать твой рассказ о жизни».
- Я и не шучу. Вы попали в автомобильную аварию, когда влетели в ограждение на хайвее по дороге из Нью-Йорка в Нью-Джерси. Сразу после аварии наступил болевой шок из-за оторванной левой ноги и перебитой правой. Вы умерли примерно через восемнадцать минут. Через три минут приехала скорая, которая констатировала смерть.
Подняв голову от записей, Белль сочувственно поджала губы: мужчина, остолбенев, рассматривал остаток ноги и осторожно нажимал на правое колено, глядя на выступающую на ткани кровь.
«Черт, он еще и в ступоре будет сидеть? Мне домой пора»
- Вам нужно поставить подпись вот тут, затем пройти по коридору и свернуть во вторую дверь справа. Там вас встретят. Вы меня слышите?
- Как я могу быть мертвым? – глухо спросил в пустоту мужчина, и Белль пожала плечами.
- Люди смертны.
- Я же ничего толком не сделал, не успел, постоянно откладывал. Не пригласил Флору на свидание, не обнял мамми, не сказал «спасибо» отцу, не… Дьявол, да я ничего не сделал! Все потом, потом, успею… Разве я могу умереть? Верните меня обратно!
Нахмурившись, Белль настойчиво постучала ручкой о бумагу.
- Подпишите здесь и пройдите в коридор. Я из-за вас уже задержалась на час. Вам все равно, а мне завтра на учебу.
- Что?..
- На учебу, - вздохнув, повторила девушка, поправляя волосы. – А претензии я вообще не принимаю: все в вышестоящие инстанции.
- И где они?
- По коридору во вторую дверь справа. Подпишите и сможете пройти.
Наскоро чиркнув под документом, мужчина выскочил в коридор, хлопнув дверью. Потянувшись, Белль быстро заперла за ним дверь, убрала документы и вышла. Свернув в туалет, девушка вытащила из волос шпильки и тщательно расчесала их, припудрила щеку и открыла помаду. Шея сильно болела, голова пухла от ненужной информации.
Проходящие сегодня люди были самыми разными: молчаливыми и болтливыми, мрачными и веселыми, пожилыми и молодыми. Хотя к детям и подросткам ее не пустили: «молодняк», не прошедший курс, к ним не допускался. Это было связано с тяжелой эмоциональной нагрузкой: дети плакали, звали родителей, капризничали и не могли понять, что произошло. Только опытным сотрудникам удавалось уговорить их сделать то, что нужно, а также сохранить спокойствие, видя жизнь души.
В личных делах каждого человека была записана вся его история: от прошлого до будущего, красной чертой помечалось время смерти. У кого-то история была короткой: Харон рассказывал, что некоторые люди выполняли роль «пушечного» мяса. Например, убитый не так давно подросток: подстреливший его грабитель отправился в тюрьму семнадцать лет. Если бы этого не произошло, через шесть лет виновный потерял бы управление на скоростном шоссе, спровоцировав крупную аварию и гибель более двадцати человек.
Но чаще случалось иное: человек должен был прожить яркую, невероятно насыщенную жизни, совершить подвиг, открытие или повлиять на других людей, но из-за ошибки или просчета они стояли перед сотрудниками. С непривычки видеть это было тяжело.
- Белль, ты тут? – послышался мужской голос, и девушка бросила помаду в сумочку. – Ты где?
- Я тут, - отозвалась она, включая воду. – Сейчас выйду.
За дверью стоял Харон, демонстративно глядя на часы. Заметив, что девушка вышла, мужчина покачал головой.
- Переработку тебе никто не оплатит.
- Не нуди, - закатила глаз девушка, поправляя сумку. – Я и так наслушалась от последнего клиента о его жизни.
- Было что-то интересное?
- Нет: родился, рос, учился, работал, умер, должен был жениться на следующей подружке через четыре года. У них были бы два сына и дочь, солидный домик и собака. Потом инфаркт утром на рабочем месте в одиночном кабинете, найденное секретаршей тело вечером, крематорий, слезы жены и прочее.
- Влияние на судьбы других людей? – поинтересовался Харон, придерживая дверь. Несмотря на стаж работы, он интересовался людьми. – Кроме того, что не появятся дети.
- Спасибо. Никаких, разве что его будущая жена выйдет замуж за любовника, разрушив его семьи. Это приведет к самоубийству брошенной жены, но она и так умерла бы через некоторое время – несчастный случай. Будешь жвачку?
Улыбнувшись, Харон покачал головой. Одетый в строгий белый костюм он был похож на современного ангела. Сама Белль в белом чувствовала себя слишком бледной, хотя разноцветные волосы привлекали внимание.
- Нет, спасибо. Сколько всего людей ты приняла?
Подняв голову к серому небу, Белль начала загибать пальцы:
- Старушка, женщина, молодой парень, еще старушка, тот фрик, еще несколько старушек… Человек двадцать, наверное, а, может, и меньше. Я даже не считала их, просто готовила документы и все. Многие болтали, приходилось слушать их. Ну и с документами проблемы были, я же первый день всего.
- Норма для сотрудника – сорок человек, улучшенная норма – пятьдесят.
Белль протяжно простонала.
- Сорок? Да как вы успеваете?
Мужчина засмеялся и потрепал ее по волосам. За длинной челкой мелькнул золотистый шрам.
- Мы не слушаем их. Впрочем, этому можно научиться со временем.
- Не уверена, что подхожу для этой работы, - провела по шее девушка. – Родители хотят, чтобы мы пошли туда, но я как-то…
- Я и не говорю, что ты обязана что-то делать, - перебил ее Харон. Он остановился возле остановки, с грустью посмотрев на ушедший автобус. – Если хочешь, можешь прийти еще раз, Хейль тоже. Буду рад увидеть вас там.
- Спасибо, - тепло улыбнулась девушка, повертев головой. – До свидания.
- Ты не на автобусе?
- Неа, меня подбросят с ветерком.
Глядя на садящуюся на глянцево-черный мотоцикл девушку, Харон улыбнулся, покачав головой, затем вытащил телефон и быстро сделал фотографию. Отправив фото Си-Тиану («Смотри, какая красавица»), он закурил и засмеялся, прочитав ответ:
«Неужели ты все еще смотришь на молодых девчонок?»
«Балбес, я про мотоцикл!»
«Пф, у меня машинка покруче. Хочешь, прокачу?»
«О нет, лететь в твой безумный мир ради сомнительного удовольствия умереть там же – это не по мне».