[xxMOExx]

Ставангер, Норвегия.

В бессонные ночи она тихо встает с кровати, стараясь не разбудить мужа, берет с собой махровый халат и спускается вниз, осторожно скользя рукой по стене и висящим фотографиям. Она подходит к задней двери, оставляет халат на вешалке и выходит на улицу, плотно, до сухого щелчка закрыв дверь. Садится на пластиковый стул – единственный, оставшийся от купленных много лет назад четырех – и отгибает доску крыльца, вытаскивая мятую пачку сигарет и дешевую зажигалку неприятного желтого цвета. В этом тайнике нет никакой необходимости, но ей нравится думать, что в ее жизни осталась хотя бы такая маленькая тайна.
Ей тридцать пять лет. «Молодая», – полузавистливо шутит пожилая продавщица местного магазина. «Старая», – отчетливо слышит она в голове. Каждое утро она тщательно смотрит в зеркало, пытаясь предупредить появление возрастных отметок на лице. В глаза она старается не смотреть.
Сухой щелчок зажигалки похож на звук запираемой двери, горьковатый вкус табака – на мазохистское наслаждение от воспоминаний. Она ненавидит этот запах, но делает затяжку, задерживает дыхание, пока никотин не начинает жечь легкие, и только потом выдыхает.
В двух маленьких или одном большом шаге от крыльца – собачья будка. Зимой она пустует, летом их пес Джонатан спит там. Когда она выходит на улицу и садится на стул, он лениво высовывает морду на улицу, смотрит на нее и вздыхает, засыпая. Джонатану почти пятнадцать лет. Он живет с ней почти половину ее жизни, и она боится думать о том, что скоро они закопают его труп под деревом, а девочки будут вытирать слезы, стараясь показать, что они взрослые.
У нее есть все, о чем мечтала ее мать: любящий муж, две дочери, хороший дом, старый пес, подстриженная зеленая лужайка, кусты в кадках, флагшток, на котором висит недавно отстиранный флаг Норвегии. Из окна их с мужем спальни даже видно море – как хотела ее мать.
А она сама?
Она хотела уехать из этого города, прожить пару лет в Италии, затем поехать в Индию и Алжир, покататься на слоне, найти на восточном базаре самую таинственную безделушку и поставить на каминную полку, попробовать все сорта чая и купить оранжевый шарф. В свои тридцать пять лет она только купила шарф, но не оранжевый, а коричневый.
Сглотнув тягучую от табака слюну, она затягивается второй раз. В горле першит, но кашлять нельзя – могут услышать муж или девочки. Подняв голову, она смотрит в небо, затянутое тучами. Как назло, сегодня не видно звезд.
Через пешеходную дорогу – ровно три с половиной шага, она посчитала – в доме соседей в подвале горит свет, слышны шорохи и возня. В начале года туда переехал молодой загорелый парень – недавний выпускник, нынешний учитель в средней школе. Она не может запомнить его предмет (то ли математика, то ли истории), но часто его видит из окна: стригущего кусты, забирающего почту, возвращающегося из магазина, застегивающего ролики, накачивающего футбольный мяч для соседских ребят. Ему едва ли больше двадцати пяти, и она чувствует себя трухлявым пнем возле молодого ростка.
Он постоянно здоровается с ней и что-то рассказывает: про погоду, море, ветер, спорт, насекомых, выставки современных художников, открытия в астрономии, жалуется, что не успевает готовить. Она привычно приглашает его на воскресный обед. В воскресение их семья ездит развлечься в парк или бассейн. Муж считает, что это компенсирует его молчание в будни и помогает сплотить семью, этой же точки зрения придерживается ее мать.
Он не всегда соглашается, ссылаясь на дела, но, если приходит, то рассказывает о жизни в других городах, где он родился, рос и учился. Еще он иногда грозится увезти ее с собой, чтобы не лишаться такого вкусного обеда, и она не понимает, шутит он или нет.
По воскресным вечерам у него в подвале постоянно горит свет, слышатся звуки работы, иногда счет не гаснет до утра. Выходя на крыльцо ночью, она постоянно смотрит на этот свет и думает, что он оставил маяк для нее. Достаточно сделать четыре шага до низкого забора, перешагнуть через него (она даже поставила там ящик для удобства), сделать три с половиной шага, постучать в окно и…
Она не знает, что будет дальше. Может, он удивится и прогонит ее, может, они станут любовниками без будущего, может, он заберет ее в Италию, и она наконец-то купит оранжевый шарф. Меньше десяти шагов отделяют ее от этого огонька.
Через приоткрытое окно слышится сонная возня, и она заходит в дом, пряча догоревший окурок в кулаке. Нельзя, чтобы муж и девочки проснулись и увидели ее на улице.