[xxMOExx]

А девочка с голубыми волосами умерла – не сразу, постепенно.
Сперва она разбила все чашки, блюдца и разлила варенье – мелкие осколки, похожие на матовые кости раздавленных снежинок медленно тонули в лаково-черничной липко-сахарной луже. По утрам в луже оставались несколько увязших трупиков мух, у которых Мальвина отрывала крылья и складывала между страниц букваря.
Потом она разбила чернильницу о стену – огромное черное пятно было похоже на все подряд и не похоже ни на что. Каждое утро Мальвина видела в нем то тучу, то бант, то кучу осенних листьев, то саму себя, то смятую одежду Пьеро, валяющуюся возле ее кровати.
Затем она отравила пуделя Артемона - его труп несколько дней валялся под кустом сирени, а сладковато-удушающий запах смерти смешивался со сладко-приторным запахом распускающихся бутонов. Однажды Мальвина увидела, как ворон, сжимая когтями ухо пса, выклевывает его мутный глаз. Взяв единственный чистый фартук, она накрыла труп, подожгла ткань и бросила в огонь букварь с крыльями мух.
Следом она обрезала волосы острым ножом – голубые упругие кудри бескрылыми стрекозами подали в раковину и под ноги. Переступив испачканными в варенье и земле туфельками, Мальвина вытащила из шкафа спрятанную под одеждой краску для волос, открыла и смешала ее. Резкий химический запах был отвратительным и дурманящим, но она размазала краску по коротким прядям – привычными идеальными движениями, не пропуская ни пятнышка.
Выждав положенное время, она также тщательно смыла ее и высушила волосы. Затем подошла к зеркалу, неся на фарфоровом личике улыбку – слегка безумную, но все еще идеальную. Причесав торчащие во все стороны волосы цвета выцветшего золота, она приколола на них бант – не сзади, как обычно, а слева.
После она взяла лежащий на раковине острый ножик, вышла из домика, тщательно заперла его и выбросила ключик в пруд черепахи Тортилы. Дошла до театра Карабаса Барабаса, вытащила ключик из-за резинки чулка – его дал ей сам Карабас Барабас, чтобы она могла зайти внутрь ночью – и отперла тяжелую дверь. Внутри было темно и холодно, ветер из разбитых стекол рвал кончики желтых от старости афиш, осколки зеркал под ногами казались крупицами льда. Наступая на них грязными – совсем неидеальными – туфельками, Мальвина дошла до кладовки.
Внутри нее висели куклы. Они раскачивались на красных нитях как висельники – и улыбались. Мерзкими, застывшими, насквозь фальшивыми улыбками мертвецов, притворяющихся, что после смерти попали в рай. Пьеро держал гитару с порванными струнами – Мальвина вспомнила его робкие, легкие как лунные лучи касания, от которых ее кожа покрывалась мурашками. Арлекин подмигивал кому-то за ее спиной – Мальвина вновь ощутила его губы на своей груди и укусы на плечах. У Буратино был сломан нос – Мальвина вздохнула, чувствуя спиной каменную стену, к которой он прижимал ее когда-то.
Мальвина улыбнулась им всем – и перерезала красные нити. Все куклы кульками упали на землю – бесформенные, сломанные, гнилые внутри. Они не годились даже на растопку печи, а веселить публику перестали давным-давно. Глядя на них – знакомых и незнакомых одновременно – Мальвина улыбнулась самой очаровательной, фирменной улыбкой.
А затем поднесла кончик ножа к правому глазу и надавила.
Девочка с голубыми волосами умерла не сразу – все произошло постепенно, медленно и мучительно. До крови кусая губы, размазывая тушь, задыхаясь от криков, она медленно и мучительно умирала – а из ее глаз вывалилась красная нить, тянущаяся ко всем брошенным и забытым куклам.