В это раннее утро в электричках совсем нет людей, а потому можно спокойно сидеть возле запотевшего окна и задумчиво рисовать пальцем, изредка испуганно оглядываясь. Маленький светловолосый мальчик зябко ежится, но упорно продолжает протирать ладошкой холодное стекло, что бы вновь увидеть скошенное поле, покрытое белыми клубами тумана. Тихо всхлипнув, ребенок опускает голову на скрещенные руки и устало закрывает глаза.
читать дальшеТри дня назад его старшую сестру нашли в подворотне с перерезанным горлом и разорванной одежде, вчера ее похоронили, сегодня ночью он убежал из дома. От вечно пьяных родителей, давно забывших о существовании детей, от ненавидящей и не скрывающей этого бабки, от брата, шляющегося по подвалам с наркоманами и временами ворующего в магазинах мелочевку. Вся жизнь маленького, забитого ребенка протекала среди отбросов общества, среди мата, грязи, ненависти, пошлости, звериных инстинктов и правил «Убей или убьют тебя». Дикие законы дикой стаи: скопившееся днем раздражение взрослые привычно сбрасывали вечерами на более слабых, неудивительно, что до 50 лет никто не доживал. Да что там полвека, 40-летних-то почти не осталось.
Все дети округа либо с малолетства приучались к попрошайничеству в более престижных районах города и мелким разбоям, что бы хоть как-то добыть хлеба, и вырастали дикими волчатами, либо умирали, едва дожив до 3 лет. Мальчику повезло больше. Среди всей мерзости квартала у него было свое солнышко: старшая сестра, маленькая, хрупкая, с бледной кожей и прозрачно-серыми глазами. Едва ли не единственная из всех, она работала уборщицей в бедной больнице на границе двух миров и часто брала мальчика с собой, пыталась научить его читать и писать, временами украдкой приносила грошовые леденцы, считающиеся роскошью, а вместо сказок рассказывала о том, как они будут жить, когда он вырастет. И мальчик, удивленно распахнув глаза, внимательно слушал заманчивые предсказания, веря всему и сразу.
И вот вчера ее закопали в землю навсегда. Выпивший с утра отец долго орал на нее, проклиная за то, что ему приходится трудиться в выходной, а мать рылась в немногочисленных вещах в поисках денег. Мальчик долго сидел возле свежего холмика даже без креста и смотрел на голые ветки, заменившие ему цветы. А дома озверевшие родители избили его и заперли в пустой комнатушке. В окно ярко светил фонарь, создавая на потолке причудливые тени-руки, по стеклу жалобно скреблась ветка, наперегонки выли собаки и ветер. Обняв колени, мальчик сидел в углу и плакал. Плакал от тоски, отчаяния и безысходности, от потери единственного близкого человека, от страха за свою жизнь… Вдруг ему показалось, что сзади его кто-то обнял, стало тепло, а в голове прошелестел голос сестры: «Этим ты делу не поможешь… Иди…».
Парень смахнул грязные капли с щек и встал, быстро побросал в рюкзак все необходимые вещи и прислушался. Все тихо, только пьяный храп за стеной. Ловко открыв форточку, кинул на землю рюкзак и осторожно слез следом. Когда-то его научила этому старшая сестра.
На улице очень темно, кажется, что весь город внезапно вымер. Ни единого звука, только шуршание листьев под ногами. Мальчик поправил рюкзак и быстро пошел в сторону станции. И ему кажется, что весь мир принадлежит только ему…
А в противоположном конце вагона сидит маленькая девочка в чистом, опрятном платье и двумя хвостами светлых кудрей. Ее семья богатая, но очень строгая. С детства окруженная гувернантками, няньками, учителями, правилами, запретами, указаниями, она очень рано начала задыхаться. Ужасная смесь лицемерия, равнодушия, фальшивых улыбок, блеска и мишуры плотным коконом окружала ее, все сильнее прилипая к коже, впитываясь в нее. Постоянно протягивая руки из золотой клетки на волю, прося о небольшом внимании со стороны взрослых, девочка получала в ответ лишь легкий шлепок по пальцам. «Некультурно протягивать руки».
Сидя вчера вечером в пустой спальне матери, пока родители веселились на очередном званном ужине, и глядя на рекламные фотографии улыбающихся семейств, девочка внезапно встала, побросала в маленькую сумочку кое-какие дорогие ее безделушки, осторожно выглянула во двор и бросилась к приоткрытым по случаю обхода воротам.
И вот она тут, сидит возле окна, изредка глядя на пассажира и нервно теребя подол платья. Подойдя к ней и взглянув в светло-серые глаза, мальчик мгновенно понимает: они похожи. Всеми брошенные, никем не любимые дети. Такие маленькие, но в глазах столько боли. Мальчик протягивает руку, девочка, помедлив секунду, подает свою. Дети сидят рядом и смотрят в успевшее запотеть окно, крепко держась за руки. Теперь они будут вместе. Возможно, через пару дней их поймают и отправят назад, возможно, они умрут через полгода на помойке, возможно, вырастут и поженятся, а может, озлобятся на весь мир. Неизвестно, что будет дальше, да и какая разница? За чувство свободы и неизвестности они готовы заплатить любую цену.