Однажды Ангел и Демон поспорили: есть ли в людях любовь?
- Есть, - утверждал Ангел. – Люди созданы по подобию Бога, которые есть огромная любовь ко всем, а значит и их сердца наполнены любовью.
- Я не спорю с тобой, но ты не прав. Да, некоторые способны любить, но есть ли такая вещь, которую любит все? – тихо смеялся Демон.
читать дальше- Конечно, есть! Я докажу.
И они полетели на землю. Сперва Ангел подвел спутника к окну, неслышно отодвинув занавеску. В квартире весело праздновали день рождения пожилой улыбающейся женщины в длинном элегантном платье. Ее серые глаза сияли безграничным счастьем, когда внуки, два мальчика 10 и 7 лет нерешительно преподнесли ей самодельную открытку с надписью: «Мы бы очень хотели кушать твое вкуснейшее печенье, когда станем старенькими, как ты». Сидящая рядом молодая женщина постоянно держала старушку за руку, совсем как в детстве, а смеющийся мужчина с видеокамерой постоянно повторял: «Да улыбайтесь же, сегодня такой знаменательный день».
Ангел радостно улыбнулся, задергивая штору, и повернулся к скучающему Демону.
- Видишь? Любовь к родителям вечна.
Хмыкнув, Демон отвел светлокрылого в старый гниющий домик в умирающей деревне.
Лежащая на постели старушка с тоской смотрела в окно, не в силах даже пошевелить рукой, что бы дотянуться до стакана с водой. В углу возле почти стершейся дешевенькой иконки стояла фотография хмурой угловатой девочки-подростка. Это последняя и единственная фото ее дочери. Через неделю та уехала из дома навсегда и с той поры ни разу не появлялась, даже не писала матери. Сейчас за старушкой присматривала едва передвигающаяся соседка, но и та скоро сляжет, и она останется наедине с терзавшей многие года мыслью: она – пустое место для той, кому подарила жизнь, кого всегда любила все сердцем больше жизни.
- А теперь смотри, - шепнул Демон.
За много тысяч километров ярко накрашенная девица, допивая пиво, решительно отрезала:
- У меня нет матери.
- Видишь? Не во всех сердцах есть любовь к родителям, - усмехнулся посланник Ада.
Ангел нехотя кивнул и полетел дальше.
- Хорошо, тогда смотри.
В роддоме возле окна сидела молодая девушка, нежно прижимая к груди младенца. Трудные роды были позади и, хотя шрам после кесарева будет всю жизнь напоминать о них, мама была счастлива. Ребенок заворочался во сне, и ее сердце боязливо сжалось: не разбудила ли? Но нет, все в порядке. В дверь осторожно заглянул пожилой мужчина. Девушка кивнула ему, показывая малыша.
- Смотри.
- На тебя похож, доченька.
- Правда? Это хорошо, - и девушка поцеловала мягкую щечку. – Спи, сынок, не страшно, что папы у тебя нет, мы с дедушкой будем любить тебя всегда и всем сердцем, обещаю.
Демон недоверчиво покачал головой и полетел к высокой новостройке. В темной кладовке сидел испуганный мальчик, старающийся не всхлипывать, а за дверью опять орали друг на друга родители. Они кричали всегда, всю его жизнь. Обычно папа начинал злиться на маму, когда приходил поздно ночью. Тогда он вытаскивал его из кровати за шиворот на пол, больно сжимал плечо и орал: «Это не мой сын! Я не собираюсь воспитывать чужого выблядка!». Раньше мама плакала и пыталась забрать его от отца, но потом перестала даже пытаться. Теперь она орала в ответ, перечисляя множество мужских и женских имен, кричала про сломанную жизнь и мечты, которым помешал он, их сын. За дверью что-то разбилось, и мальчик вжался в стенку, мечтая исчезнуть, раствориться, оказаться как можно дальше. Если бы его спросили года два назад, любит ли он маму, он был сразу же кивнул и удивился странному вопросу. Демон осторожно присел за плечом ребенка и шепнул:
- Ты все еще любишь маму?
Тот в ответ лишь покачал головой:
- Не знаю…
- А мама любит тебя?
- Нет…
Ангел резко взмахнул крыльями, вылетая на улицу. Его темный спутник не отставал, ожидающе поглядывая на него. Отдышавшись, Ангел неуверенно обернулся:
- Я… Я еще не сдался!
На вокзале среди толкучки спешила девушка. Нетерпеливо откидывая длинные светлые пряди с лица, она вглядывалась в лица приехавших. Загорелые и бледные, усталые и возбужденные, радостные и мучительно ожидающие – но все не те. Внезапно ее волос касаются чьи-то губы, а теплые ладони закрывают глаза:
- Угадай, кто?
Не выдержав, девушка заплакала. Господи, да она узнала бы его голос и руки везде! Целых два года мучительных ожиданий, страхов и сомнений, правильно ли, тихих шепотов матери «Лучше бы погуляла с другими, сколько ждать-то можно? А вдруг не вернется?», добрых подружек, постоянно приглашающих на парные свидания с «офигенно красивыми мальчиками», вздыхающего отца, молчаливо намекающего на внуков, слез, истерик и бессонных ночей… Два года непрерывного напряженного кошмара, когда поддержку дарило только ее сердце и подаренный перед отъездом плюшевый зайчик с грустными глазками. Если нажать на его ухо, можно услышать родной голос, от которого дрожит сердце: «Я всегда буду любить тебя, родная, но лучше не жди: вдруг вернусь калекой или не вернусь вообще, не порть себе жизнь». И сегодня она ответила ему, прижимая к груди улыбающуюся игрушку и вытирая слезы:
- Какой же ты у меня глупый…
Демон поморщился и молча указал на дорогой ресторан неподалеку. За столиком возле окна обедала красивая, словно с обложки журнала, пара. Светловолосый юноша лениво смотрел на улицу, пока его спутница неторопливо курила, разглядывая картину на стене. Его рука лежала на ее ладони, машинально сжимая, но их глаза за все время обеда так и не встретились. Зная, как произвести впечатление, как улыбнуться и наклонить голову, они были вместе только что бы не быть в одиночестве. Как любила повторять девушка, «никакой любви – голый расчет». А юноша дополнял – «Любовь умерла вместе с Ромео и Джульеттой, зачем ворошить гниющий труп?».
Ослепительно белые крылья Ангела грустно поникли, но он упрямо помотал головой.
- Еще не конец!
Демон устало пожал плечами. Ему уже надоел этот глупый идеалист.
Девочка с темными кудряшками радостно смеялась, кидая палку огромной собаке. Та с лаем носилась вокруг, норовя повалить и облизать лицо. Споткнувшись на бегу, малышка упала в кучу ярко-золотых листьев и устало обняла верного друга за шею, гладя за ухом и целуя в мокрый нос.
Демон захохотал.
- Даже показывать не хочу. Ты отлично знаешь, как люди относятся к братьями меньшим. Да вон, смотри сам.
Возле подъезда сидел пушистый когда-то, крупный щенок и жалобно смотрел на дверь, сил скулить и проситься не осталось. Его взяли в семью полгода назад, умиленные неуклюжими прыжками, а, когда он немного подрос, выставили вон. Но псу нет даже года, он все еще маленький и глупый и все еще любит хозяев, как же он уйдет? Ведь его семья тут, в этом доме. Из окна выглянула женщина и крикнула в комнату:
- Он все еще сидит. Юра, надо было усыпить или в приют отдать, он же так и продолжит сидеть там, а вдруг в квартиру проберется?
Мужской голос глухо пробурчал:
- Возьми и зарежь, раз неймется. Я футбол вообще-то смотрю.
Ангел молча указал на старушку, старательно поливающую небольшую клумбу с яркими цветами, на которую любовались все прохожие. Демон показал скромную полянку в лесу, усеянную бумажками, осколками битого стекла, жестяными банками и окурками.
Ангел растерянно оглянулся и с улыбкой подлетел к известному артисту, с гордой улыбкой слушающего аплодисменты и крики восторга.
- Слава!
Демон кивнул в сторону скромной девочки-подростка, забившегося в уголок класса. Ее никто не замечал весь день, и она была счастлива: ничего хорошего она от окружающих уже не ждала.
Погрустнев, посланник Бога задумался и, просияв, показал довольного шахтера, получившего прибавку к зарплате: теперь он сможет купить любимой сестренке хороший подарок.
- Деньги!
Зевнув, его спутник продемонстрировал богатую, скучающую даму: она медленно резала на крошечные кусочки дорогие платья, разрывала цепочки и браслеты, размалевывала дорогие картины, безумно хохоча.
- От скуки не знает, чем себя занять, - пояснил обитатель Ада.
- Ладно… Секс!
Небольшой офис в центре столицы. За роскошным столом в окружении телефонов, бумаг, канцелярских принадлежностей и небольших, милых сердцу безделушек сидит красивая глянцевой красотой девушка, темные глаза пусты, словно у куклы. Сейчас у шефа закончится совещание, и он вызовет ее. Велит запереть дверь и подойти ближе. «… еще ближе… не боюсь, садись на колени… молодец, хорошая девочка…». А затем его руки на волосах, тяжелое хриплое дыхание возле уха, губы на груди, твердый стол и скинутые на пол документы. Накрашенные ресницы дрогнули, но секретарь быстро поморгала. Чего уж тут плакать, знала, за что ей будут платить наравне с начальниками отделов.
- Давай, дорогая, вперед. Подкрась губки, очаровательно улыбнись и помни: любая работа хороша, тебя так мама учила, а она врать не станет. А вечером, за очередной бутылкой вина, от всей души пожелаешь ему импотенции.
Ангел резко отлетел от окна.
- Я не сдамся! Красота!
- Чертов упрямец. Смотри же!
Пара взмахов крыльев – и они уже за кулисами модного показа, закончившегося почти два часа назад. Там в одиночестве рыдает высокая худая девушка, цепляясь за туалетный столик. Пропуск в мир гламура стоил ей здоровья, подорванного бесконечными диетами, семьи и подруг, не смирившихся с ее вечной занятостью, образования и карьеры – бесконечные показы и фотосессии в дневное время не способствуют обучению. А сейчас она потеряла последнее – мечту стать фигуристкой. Завистливые товарки частенько подкладывали ей кнопки и бритвы в туфли, ранки загноились, врачи с грустью констатировали – слишком запустила, в лучшем случае останется хромой, в худшем – придется ампутировать ступню.
Посланник Господа на секунду запнулся. Он, кажется, перечислил почти все, хотя…
- Вера!
Демон только захохотал, нетерпеливо шевеля крыльями.
- Ты жалок и смешон. Признай уже, что все бесполезно, светлячок.
- Это последнее, - глухо произнес Ангел, не поднимая глаз. – Люди всегда верят и любят свою веру.
- Хм, но вера – слишком обширное понятие. Выбери что-то одно.
- Вера в Бога.
На секунду воцарилось молчание.
- Ты проиграл, небесный посланник.
В крошечной церквушке, расположенной невдалеке от небольшой деревеньки, было тихо и душно, сильно пахло ладаном. Молодой священник медленно убирал огарки свеч, но в его движениях не было прежнего смирения. Его назначили сюда почти год назад, и он всегда исправно нес службу, мысля только о вечном блаженстве после смерти, но сегодня все изменилось, будто пелена с глаз упала. Он внезапно посмотрел на свою жизнь со стороны: одинаковые дни, наполненные мыслями о грядущем рае, безуспешные попытки повлиять на умы бездушных прихожан, в глазах которых читается лишь скука да непонимание происходящего.
- Они ведь простое стадо, тупые бараны, не способные мыслить самостоятельно. Да что там мыслить, даже чувствовать не в силах! Всегда ждут подсказки, направления, готового ответа, что бы все было сделано за них, а они только плоды пожинали. Они в тебя-то верят по привычке, потому что родители с детства вдолбили: Бог есть, ему молиться надо, а лучше сунуть деньги священнику, скачущему перед всеми, как обезьянка, пусть помолится за всех, раз заплатили. А моя жизнь… а что моя жизнь? Постоянные попытки вдолбить в людские каменные сердце хоть крошку благодати и любви. А какой смысл? Они не изменятся, я лишь трачу свое время, молодость, которая не вернется. А ведь мог бы завести семью, детей, счастливо жить, изображая любовь к жене и отпрыскам, и умереть в окружении внуков, притворяющихся, что им будет меня недоставать. Или написать великое произведение, которое снискало бы мне зависть современников и любовь потомков. Или прокутил бы 10 лет, а потом пустил пулю в лоб. У меня было столько вариантов в жизни, но выбор пал на этот… Ненавижу!
Громкий шум крыльев отвлек юношу. Выглянув за дверь, он увидел на пороге белое, длинное перо и две точки в небе, быстро удаляющиеся в сторону востока.
Нервно хихикнув, Демон почесал рожки, глядя, как обезумевший после их спора Ангел мечется по городу, заглядывая в души людям. Он так и не смог смириться с поражением, стараясь отыскать хоть что-то общее среди всеобщего многообразия людей. Пока получалось отвратительно. Житель Ада зевнул.
- На свою беду связался с этим, теперь присматривай да примечай, когда окончательно с ума сойдет, что бы спокойно добить. Милостив Господь наш, да только милость его… Упс, опять слинял, паршивец!
Тяжело взмахнув крыльями, Демон медленно поднялся в воздух и усмехнулся.
- А ведь близок был светлячок, очень близко. Все люди без исключения любят себя. Эгоизм – вот вечная любовь мира.
- Есть, - утверждал Ангел. – Люди созданы по подобию Бога, которые есть огромная любовь ко всем, а значит и их сердца наполнены любовью.
- Я не спорю с тобой, но ты не прав. Да, некоторые способны любить, но есть ли такая вещь, которую любит все? – тихо смеялся Демон.
читать дальше- Конечно, есть! Я докажу.
И они полетели на землю. Сперва Ангел подвел спутника к окну, неслышно отодвинув занавеску. В квартире весело праздновали день рождения пожилой улыбающейся женщины в длинном элегантном платье. Ее серые глаза сияли безграничным счастьем, когда внуки, два мальчика 10 и 7 лет нерешительно преподнесли ей самодельную открытку с надписью: «Мы бы очень хотели кушать твое вкуснейшее печенье, когда станем старенькими, как ты». Сидящая рядом молодая женщина постоянно держала старушку за руку, совсем как в детстве, а смеющийся мужчина с видеокамерой постоянно повторял: «Да улыбайтесь же, сегодня такой знаменательный день».
Ангел радостно улыбнулся, задергивая штору, и повернулся к скучающему Демону.
- Видишь? Любовь к родителям вечна.
Хмыкнув, Демон отвел светлокрылого в старый гниющий домик в умирающей деревне.
Лежащая на постели старушка с тоской смотрела в окно, не в силах даже пошевелить рукой, что бы дотянуться до стакана с водой. В углу возле почти стершейся дешевенькой иконки стояла фотография хмурой угловатой девочки-подростка. Это последняя и единственная фото ее дочери. Через неделю та уехала из дома навсегда и с той поры ни разу не появлялась, даже не писала матери. Сейчас за старушкой присматривала едва передвигающаяся соседка, но и та скоро сляжет, и она останется наедине с терзавшей многие года мыслью: она – пустое место для той, кому подарила жизнь, кого всегда любила все сердцем больше жизни.
- А теперь смотри, - шепнул Демон.
За много тысяч километров ярко накрашенная девица, допивая пиво, решительно отрезала:
- У меня нет матери.
- Видишь? Не во всех сердцах есть любовь к родителям, - усмехнулся посланник Ада.
Ангел нехотя кивнул и полетел дальше.
- Хорошо, тогда смотри.
В роддоме возле окна сидела молодая девушка, нежно прижимая к груди младенца. Трудные роды были позади и, хотя шрам после кесарева будет всю жизнь напоминать о них, мама была счастлива. Ребенок заворочался во сне, и ее сердце боязливо сжалось: не разбудила ли? Но нет, все в порядке. В дверь осторожно заглянул пожилой мужчина. Девушка кивнула ему, показывая малыша.
- Смотри.
- На тебя похож, доченька.
- Правда? Это хорошо, - и девушка поцеловала мягкую щечку. – Спи, сынок, не страшно, что папы у тебя нет, мы с дедушкой будем любить тебя всегда и всем сердцем, обещаю.
Демон недоверчиво покачал головой и полетел к высокой новостройке. В темной кладовке сидел испуганный мальчик, старающийся не всхлипывать, а за дверью опять орали друг на друга родители. Они кричали всегда, всю его жизнь. Обычно папа начинал злиться на маму, когда приходил поздно ночью. Тогда он вытаскивал его из кровати за шиворот на пол, больно сжимал плечо и орал: «Это не мой сын! Я не собираюсь воспитывать чужого выблядка!». Раньше мама плакала и пыталась забрать его от отца, но потом перестала даже пытаться. Теперь она орала в ответ, перечисляя множество мужских и женских имен, кричала про сломанную жизнь и мечты, которым помешал он, их сын. За дверью что-то разбилось, и мальчик вжался в стенку, мечтая исчезнуть, раствориться, оказаться как можно дальше. Если бы его спросили года два назад, любит ли он маму, он был сразу же кивнул и удивился странному вопросу. Демон осторожно присел за плечом ребенка и шепнул:
- Ты все еще любишь маму?
Тот в ответ лишь покачал головой:
- Не знаю…
- А мама любит тебя?
- Нет…
Ангел резко взмахнул крыльями, вылетая на улицу. Его темный спутник не отставал, ожидающе поглядывая на него. Отдышавшись, Ангел неуверенно обернулся:
- Я… Я еще не сдался!
На вокзале среди толкучки спешила девушка. Нетерпеливо откидывая длинные светлые пряди с лица, она вглядывалась в лица приехавших. Загорелые и бледные, усталые и возбужденные, радостные и мучительно ожидающие – но все не те. Внезапно ее волос касаются чьи-то губы, а теплые ладони закрывают глаза:
- Угадай, кто?
Не выдержав, девушка заплакала. Господи, да она узнала бы его голос и руки везде! Целых два года мучительных ожиданий, страхов и сомнений, правильно ли, тихих шепотов матери «Лучше бы погуляла с другими, сколько ждать-то можно? А вдруг не вернется?», добрых подружек, постоянно приглашающих на парные свидания с «офигенно красивыми мальчиками», вздыхающего отца, молчаливо намекающего на внуков, слез, истерик и бессонных ночей… Два года непрерывного напряженного кошмара, когда поддержку дарило только ее сердце и подаренный перед отъездом плюшевый зайчик с грустными глазками. Если нажать на его ухо, можно услышать родной голос, от которого дрожит сердце: «Я всегда буду любить тебя, родная, но лучше не жди: вдруг вернусь калекой или не вернусь вообще, не порть себе жизнь». И сегодня она ответила ему, прижимая к груди улыбающуюся игрушку и вытирая слезы:
- Какой же ты у меня глупый…
Демон поморщился и молча указал на дорогой ресторан неподалеку. За столиком возле окна обедала красивая, словно с обложки журнала, пара. Светловолосый юноша лениво смотрел на улицу, пока его спутница неторопливо курила, разглядывая картину на стене. Его рука лежала на ее ладони, машинально сжимая, но их глаза за все время обеда так и не встретились. Зная, как произвести впечатление, как улыбнуться и наклонить голову, они были вместе только что бы не быть в одиночестве. Как любила повторять девушка, «никакой любви – голый расчет». А юноша дополнял – «Любовь умерла вместе с Ромео и Джульеттой, зачем ворошить гниющий труп?».
Ослепительно белые крылья Ангела грустно поникли, но он упрямо помотал головой.
- Еще не конец!
Демон устало пожал плечами. Ему уже надоел этот глупый идеалист.
Девочка с темными кудряшками радостно смеялась, кидая палку огромной собаке. Та с лаем носилась вокруг, норовя повалить и облизать лицо. Споткнувшись на бегу, малышка упала в кучу ярко-золотых листьев и устало обняла верного друга за шею, гладя за ухом и целуя в мокрый нос.
Демон захохотал.
- Даже показывать не хочу. Ты отлично знаешь, как люди относятся к братьями меньшим. Да вон, смотри сам.
Возле подъезда сидел пушистый когда-то, крупный щенок и жалобно смотрел на дверь, сил скулить и проситься не осталось. Его взяли в семью полгода назад, умиленные неуклюжими прыжками, а, когда он немного подрос, выставили вон. Но псу нет даже года, он все еще маленький и глупый и все еще любит хозяев, как же он уйдет? Ведь его семья тут, в этом доме. Из окна выглянула женщина и крикнула в комнату:
- Он все еще сидит. Юра, надо было усыпить или в приют отдать, он же так и продолжит сидеть там, а вдруг в квартиру проберется?
Мужской голос глухо пробурчал:
- Возьми и зарежь, раз неймется. Я футбол вообще-то смотрю.
Ангел молча указал на старушку, старательно поливающую небольшую клумбу с яркими цветами, на которую любовались все прохожие. Демон показал скромную полянку в лесу, усеянную бумажками, осколками битого стекла, жестяными банками и окурками.
Ангел растерянно оглянулся и с улыбкой подлетел к известному артисту, с гордой улыбкой слушающего аплодисменты и крики восторга.
- Слава!
Демон кивнул в сторону скромной девочки-подростка, забившегося в уголок класса. Ее никто не замечал весь день, и она была счастлива: ничего хорошего она от окружающих уже не ждала.
Погрустнев, посланник Бога задумался и, просияв, показал довольного шахтера, получившего прибавку к зарплате: теперь он сможет купить любимой сестренке хороший подарок.
- Деньги!
Зевнув, его спутник продемонстрировал богатую, скучающую даму: она медленно резала на крошечные кусочки дорогие платья, разрывала цепочки и браслеты, размалевывала дорогие картины, безумно хохоча.
- От скуки не знает, чем себя занять, - пояснил обитатель Ада.
- Ладно… Секс!
Небольшой офис в центре столицы. За роскошным столом в окружении телефонов, бумаг, канцелярских принадлежностей и небольших, милых сердцу безделушек сидит красивая глянцевой красотой девушка, темные глаза пусты, словно у куклы. Сейчас у шефа закончится совещание, и он вызовет ее. Велит запереть дверь и подойти ближе. «… еще ближе… не боюсь, садись на колени… молодец, хорошая девочка…». А затем его руки на волосах, тяжелое хриплое дыхание возле уха, губы на груди, твердый стол и скинутые на пол документы. Накрашенные ресницы дрогнули, но секретарь быстро поморгала. Чего уж тут плакать, знала, за что ей будут платить наравне с начальниками отделов.
- Давай, дорогая, вперед. Подкрась губки, очаровательно улыбнись и помни: любая работа хороша, тебя так мама учила, а она врать не станет. А вечером, за очередной бутылкой вина, от всей души пожелаешь ему импотенции.
Ангел резко отлетел от окна.
- Я не сдамся! Красота!
- Чертов упрямец. Смотри же!
Пара взмахов крыльев – и они уже за кулисами модного показа, закончившегося почти два часа назад. Там в одиночестве рыдает высокая худая девушка, цепляясь за туалетный столик. Пропуск в мир гламура стоил ей здоровья, подорванного бесконечными диетами, семьи и подруг, не смирившихся с ее вечной занятостью, образования и карьеры – бесконечные показы и фотосессии в дневное время не способствуют обучению. А сейчас она потеряла последнее – мечту стать фигуристкой. Завистливые товарки частенько подкладывали ей кнопки и бритвы в туфли, ранки загноились, врачи с грустью констатировали – слишком запустила, в лучшем случае останется хромой, в худшем – придется ампутировать ступню.
Посланник Господа на секунду запнулся. Он, кажется, перечислил почти все, хотя…
- Вера!
Демон только захохотал, нетерпеливо шевеля крыльями.
- Ты жалок и смешон. Признай уже, что все бесполезно, светлячок.
- Это последнее, - глухо произнес Ангел, не поднимая глаз. – Люди всегда верят и любят свою веру.
- Хм, но вера – слишком обширное понятие. Выбери что-то одно.
- Вера в Бога.
На секунду воцарилось молчание.
- Ты проиграл, небесный посланник.
В крошечной церквушке, расположенной невдалеке от небольшой деревеньки, было тихо и душно, сильно пахло ладаном. Молодой священник медленно убирал огарки свеч, но в его движениях не было прежнего смирения. Его назначили сюда почти год назад, и он всегда исправно нес службу, мысля только о вечном блаженстве после смерти, но сегодня все изменилось, будто пелена с глаз упала. Он внезапно посмотрел на свою жизнь со стороны: одинаковые дни, наполненные мыслями о грядущем рае, безуспешные попытки повлиять на умы бездушных прихожан, в глазах которых читается лишь скука да непонимание происходящего.
- Они ведь простое стадо, тупые бараны, не способные мыслить самостоятельно. Да что там мыслить, даже чувствовать не в силах! Всегда ждут подсказки, направления, готового ответа, что бы все было сделано за них, а они только плоды пожинали. Они в тебя-то верят по привычке, потому что родители с детства вдолбили: Бог есть, ему молиться надо, а лучше сунуть деньги священнику, скачущему перед всеми, как обезьянка, пусть помолится за всех, раз заплатили. А моя жизнь… а что моя жизнь? Постоянные попытки вдолбить в людские каменные сердце хоть крошку благодати и любви. А какой смысл? Они не изменятся, я лишь трачу свое время, молодость, которая не вернется. А ведь мог бы завести семью, детей, счастливо жить, изображая любовь к жене и отпрыскам, и умереть в окружении внуков, притворяющихся, что им будет меня недоставать. Или написать великое произведение, которое снискало бы мне зависть современников и любовь потомков. Или прокутил бы 10 лет, а потом пустил пулю в лоб. У меня было столько вариантов в жизни, но выбор пал на этот… Ненавижу!
Громкий шум крыльев отвлек юношу. Выглянув за дверь, он увидел на пороге белое, длинное перо и две точки в небе, быстро удаляющиеся в сторону востока.
Нервно хихикнув, Демон почесал рожки, глядя, как обезумевший после их спора Ангел мечется по городу, заглядывая в души людям. Он так и не смог смириться с поражением, стараясь отыскать хоть что-то общее среди всеобщего многообразия людей. Пока получалось отвратительно. Житель Ада зевнул.
- На свою беду связался с этим, теперь присматривай да примечай, когда окончательно с ума сойдет, что бы спокойно добить. Милостив Господь наш, да только милость его… Упс, опять слинял, паршивец!
Тяжело взмахнув крыльями, Демон медленно поднялся в воздух и усмехнулся.
- А ведь близок был светлячок, очень близко. Все люди без исключения любят себя. Эгоизм – вот вечная любовь мира.
@темы: 1