Мерфи. Пролог.

[Schuldig16]

Книга про молодого дредастого парня, внезапно ставшего врагом всего города и не ставшего мириться с несправедливостью.

"Fuge, late, tace" ("Беги, таись, молчи")
***
What do I do to ignore them behind me?
Do I follow my instincts blindly?
Do I hide my pride from these bad dreams
And give in to sad thoughts that are maddening?
Do I sit here and try to stand it?
Or do I try to catch them red–handed?
(«Что мне сделать, чтоб не слышать это?
Поддаться инстинктам слепо?
Скрыть гордость этого страшного сна
Или поддаться грусти, сводящей с ума?
Смириться, пытаться все выносить,
Или бороться, пытаясь врасплох их застичь?»)

***
Дождь тихо стучал по асфальту и крышам домов, скребся в грязные стекла и стекал по разрисованным стенам. Он пах грязью и сточными водами, а сами капли выглядели желтоватыми из-за постоянного круговорота воды: поднимаясь из канализации, она вновь возвращалась туда, прорывая свинцовые тучи.
«Блядский дождь».
Лужи, поддернутые бензиновой пленкой, становились все шире, они поглощали тротуар, выходили из берегов, подбираясь к некогда синим кедам парня. Тот чихнул, смешно сморщив узкий нос, и подобрал ноги, стараясь не угодить в лужу. Дырявые кеды и так были насквозь мокрыми, вода хлюпала внутри при каждом шаге, вызывая отвращение к погоде и жизни. Они служили уже несколько лет и давно требовали замены, но излишества вроде новой обуви были ему недоступны. На шее тускло блеснул выгнутый коготь, состоящий из матового черного кристалла, опутанного стальной паутинкой – подарок дорогого человека из прошлого.
«Блядская обувь».
Порыв ветра вызвал легкую рябь и пробрался под расстегнутой пальто, ледяными лентами пройдясь по горячей коже. Вздрогнув, Хейн плотнее запахнул верхнюю одежду, и натянул на лоб капюшон, хмуро глядя на пробегавших мимо прохожих. Он успел сесть под крошечный навес, прямо на заплеванные верхние ступени неработающего эскалатора, и сейчас был готов защищать занятую территорию от любого, кто решит переждать дождь рядом.
«Когда же ты уже закончишься?»
Кончики пальцев с обкусанными твердыми ногтями стали синеватыми, и парень спрятал их на груди, пытаясь согреть. Из-за бесконечных моросящих дождей было чертовски холодно и мерзко. Окраина города, захламленная гигантскими заводами, была полностью отравлена ядовитыми испарениями, дымом и отходами, но иногда это даже приносило пользу: температура практически не менялась, задержавшись на десяти-двенадцати градусах тепла.
Резкий чих сжал внутренности, голова резко качнулась вперед. Вытянутые очки упали на кончик носа и едва не свалились на землю. Выругавшись, Хейн подхватил их, возвращая на место. Красная кожа на костяшках сильно зудела, и парню стоило огромных усилий сдерживаться и не расчесывать ее. Машинально потерев ладонь о джинсы, он похлопал по карманам, вытащил пачку сигарет и вздохнул: она полностью промокла.
– Дьявольщина!
Мокрая пачка, описав низкую дугу, шлепнулась под ноги спешащей женщины, тщетно прячущейся под прозрачным зонтом-пузырем. Она подняла пустые глаза, удивленно глядя поверх головы бросившего, и быстро прошла дальше. Ее походка была механической, равнодушной, она не обратила никакого внимания на Хейна, и у того мелькнуло сумасшедшее желание догнать ее, схватить за плечи, развернуть и как следует встряхнуть, чтобы разбудить. Но для этого требовалось выйти под моросящий дождь и промокнуть еще раз, и парень ограничился насмешливым хмыканьем.
– Да к черту.
Город постепенно тонул в сточных водах, капающих с беспросветного неба. Лужи давно превратились в широкие потоки, тянущие в канализацию мелкий мусор и обрывки мыслей. От брошенного в воду смятого пластиковой упаковки во все стороны покатились небольшие волны, тонущие в каплях дождя. Хейн устало опустился на корточки и вытянул руку, ловя пальцами «слезы неба», как их называл Лягушонок. Тот вообще любил странные, немного сумасшедшие названия, вынырнувшие из старых книг, и временами это здорово раздражало.
Очередной приступ едва выносимой боли скрутил нервы, и Хейн прикусил губу. Вирус методично старался подчинить его себе, превратить в раба. Иногда парню даже казалось, что он слышит противный, скрипучий писк, чувствует сотни острых лап, скользящих по его венам. Ему на плечо вскарабкался небольшой антропоморфный богомол в латексном салатово-сиреневом комбинезоне – игрушка с искусственным интеллектом, заменившая парню планшет, семью и друзей. Подарок близкого человека, которого пришлось оставить в прошлом.
Богомол грустно наклонил круглую голову с огромными поникшими ушами, глядя на бесконечные струи воды. Его соломенные волосы промокли и пушились, чешуйчатые ноги зябко поджимались – попытка имитировать холод. Кисти рук выглядели как две пары острых загнутых когтей. Схватив болтающийся на поясе баллончик краски, существо потрясло его и грустно вздохнуло: погода не располагала к творчеству.
– Мерфи, – позвал его Хейн, и тот поднял голову. – Не грусти.
Забавно чирикнув, малыш повел носом, явно не соглашаясь.
– Ты прям как твой создатель, – хмыкнул парень. – Лишь бы поспорить.
Ладонь вновь противно зачесалась, и Хейн заерзал на месте, отлично понимая, что долго не продержится. Приступы боли преследовали его больше недели, с каждым разом становясь все сильнее. Судорога сотрясала тело, скручивала органы, сжимала и выдавливала их, но парень решил терпеть до конца. Мысль о том, что он превращается в примитивного, помешанного на инстинктах паразита, не давала ему покоя. Пальцы свело от холода, рука на мгновение потеряла чувствительность, и это внезапно разозлило парня. С силой стукнув ладонью по ступеням, тот скривился от расползающихся волнами неприятных ощущений.
– Дьявольщина, вот достала!
Мерфи сочувственно кивнул и провел когтями по щеке хозяина. Тот дернулся, и существо сморщило едва заметный носик, выражая неодобрение.
– Извини, не хочу порезаться, – криво улыбнулся парень, потрепав большим пальцем по волосам маленького друга. – Давай придумаем тебе прозвище?
Выразительный взгляд блестящих глаз был излишне красноречив. Вздохнув, парень встал и похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Вспомнив про вымокшую пачку, он поморщился и вновь сел, с тоской глядя в небо. Дождь почти прекратился, но это не особо помогло. Уровень воды, медленно текущей по асфальту, поднялся почти на три пальца, и, если она не уйдет под землю, ему придется загребать лужи до самого дома. Вернее, до того места, которое он временно считал домом.
Широкие уши Мерфи дрогнули, и тот писклявым голосом проинформировал об опасности. Дверь подъезда за спиной Хейна с грохотом отъехала в сторону, испугав сидящего. Вскочив на ноги, парень соскользнул со ступенек и угодил ногой прямо в яму, заполненную водой.
– Мать твою! Что за урод это сделал?
Стоящий на пороге лысый мужчина недовольно поджал губы и нахмурился. Он выглядел более низким, но широким в плечах, на левом лысом виске красовалась татуировка в виде штрих-кода. На руке виднелась несмываемая зеленоватая печать в виде обвивающей жест змеи – должно быть, он успел заменить себе какой-то орган на имплантат.
Мерфи тут же спрятался во внутреннем кармане плаща хозяина, блестя оттуда разноцветными глазками.
– Чего расселся? Брысь отсюда, – прохрипел недовольный мужик.
Смерив его взглядом, Хейн вновь поднялся на сухое место, отряхивая штанину.
– Остынь, дядя. Лужи вокруг. Пусть высохнет.
– Тут не бывает сухо, – отрезал тот, закуривая. – Чтобы через две минуты тебя тут не было.
– Невежливо гостей встречаешь. Лучше сигаретой угости.
Почесав живот, мужчина молча протянул парню пачку и выбросил в лужу бычок. Потянувшись и хрустнув пальцами, он зашел внутрь, даже не посмотрев на застывшего возле стены Хейна.
Глядя на крупные капли, срывающиеся с козырька, парень молча крутил в кармане тяжелую зажигалку и думал о том, во что превратилась его жизнь буквально за несколько недель. Во внутреннем кармане лежал исписанный, потрепанный по краям дневник, который тот начал вести, проспорив Лягушонку. Осторожно сев обратно, парень вытащил его и открыл на первой странице. Кажется, что с тех пор прошло несколько жизней.

@темы: Мерфи. Fuge.